Официально медиация существует в России уже полтора года. Соответствующий федеральный закон вступил в силу 1 января 2011г. За это время экспертное сообщество сломало немало копий – как сделать медиацию популярной, и за чем будущее?

Высший Арбитражный Суд сделал ставку на бюджетный вариант, успешно опробованный в Белоруссии: судебное посредничество через примирение. Сейчас готовится проект поправок к ФЗ, в котором функции медиатора должны быть переданы «посреднику-примирителю» - сотруднику суда.

Но не все медиаторы приняли сторону ВАС.

23 апреля 2012 года в Москве создан Национальный союз медиаторов. Один из его учредителей, генеральный директор «Лиги медиаторов» Сергей Осутин, рассказал ПравоПРЕСС, почему подменять медиацию посредничеством – вредно, а платить за услуги медиаторов – выгодно.

- Сергей Владимирович, мы поздравляем Вас с созданием Национального союза медиаторов, но напрашивается вопрос: зачем объединяться с потенциальными конкурентами?

Мы готовы объединяться со всеми, кто поддерживает наши цели и желания и готов идти вместе дальше. Рынок услуг и сообщество медиаторов только формируются. Люди разные приходят в профессию, и хочется, чтобы они были специалистами. Потому что, когда мы говорим об услуге – а медиаторы оказывают услугу – эта услуга должна быть качественной. Иначе, зачем она? Цель объединения – создать профессиональное и экспертное сообщество.

Пока мы подписали соглашение втроём. Это московский Межрегиональный союз медиаторов, наше некоммерческое партнёрство Лига Медиаторов и журнал «Третейский суд». Журнал давно занимается продвижением альтернативного урегулирования споров, в том числе и медиацией, он – уже существующий рупор этой профессии. МСМ полностью разделяет наши взгляды, мы сотрудничаем постоянно. Когда люди только осваивают новую профессию, обмен опытом очень помогает.

“Нельзя называть медиацию посредничеством.

Медиация – это совсем другое”

- Сейчас ВАС готовит новый законопроект - поправки к существующему закону о медиации 2010 года. В этом документе термин «медиация» фактически заменяется «судебным посредничеством». Что несёт подмена понятий?

Я присутствовал на заседании ВАС, когда обсуждались поправки к закону. У медиации есть несколько основополагающих принципов. Например – добровольность. И если кто-то меня вызывает в суд и говорит: «будет так-то» – это не медиация.Суд - это юрисдикционная структура, которая решает, кто прав, кто виноват. А медиатор – помогает людям самим договориться. Это принципиально другой подход, и об этом нужно рассказывать. Люди, к сожалению, этого пока ещё не знают. Поэтому, нужно правильно использовать терминологию – не писать и не говорить «посредник». Тогда новое определение для людей будет ассоциироваться именно с той услугой, которую мы оказываем.

На самом деле, история посредничества в России очень хорошая, правильная. Посредничеством в сёлах занимались люди с богатым жизненным опытом, и этим же занимались наши императоры – та же самая Екатерина Вторая. Но само слово «посредник» за последние пару десятилетий в нашей стране превратилась в определение человека или структуры, которая становится между кем-то и пытается свои кусочек урвать. Пришел посредник, купил за 3 рубля, продал за 5, а 2 – себе в карман. Поэтому, я изначально не произношу слова посредник, только – медиатор.

- Тогда почему ведомство Антона Иванова настаивает на «посредничестве»?

Судебное посредничество – попытка решить тему разгрузки судов. В этом нет ничего плохого. Поскольку тема дополнительного расширения количества сотрудников суда закрыта, а Президент и Правительство ясно дали понять, что такого увеличения не будет, встает вопрос, каким образом можно решить проблемы перегрузки судов. Скорее всего, Высший арбитражный суд РФ видит возможность ее решения через Белорусский опыт. Хотя очевидно, что сложные проблемы не решаются просто. Думаю, здесь решаются отраслевые проблемы, и под открытые декларируемые цели существует ряд недекларируемых задач.

Для медиаторов важно другое - Закон 193-ФЗ запрещает государственным служащим и лицам, замещающие государственные должности, заниматься медиацией. Если Высший арбитражный суд «пробьет» закон, то он теряет всякий смысл, а коррупционная составляющая в арбитражных судах вырастет, и многократно.

- Но ВАС опирается на успешный белорусский опыт и продвигает идею бюджетного посредничества вместо коммерческой медиации. За что люди станут платить медиаторам?

Иногда сумма иска – копеечная, а за ней стоит очень многое. Часто при медиации в бизнесе разрешается вопрос не только конкретного судебного дела, а всего конфликта. А вокруг него может быть десяток дел в судах. Вот сейчас мы готовим подписание договора о проведении медиации, в судах по этому вопросу - 14 дел. Но все они – внутри одного конфликта. Если стороны вызовет судебный посредник, он предложит им схему, исходя из имеющейся практики, и решит одно дело. Это снимет только внешнее проявление конфликта, но проблема – внутри. И судебным посредничеством её не решить. Толку не будет, один вред.

Мне скажут, а как же разгрузили суды в Белоруссии? Так вот, белорусские коллеги рассказывают: некоторое количество дел от судей ушло, но оно перешло к помощникам судей и к другим работникам суда. С одних сняли, на других положили – судебной системе от этого никак не легче. Поэтому я бы относился к белорусскому опыту аккуратно и анализировал его системно.

С точки зрения бюджета, нужно ещё посчитать, выгодно ли это государству? Ведь времени на посредничество будет тратиться больше, чем на суд. Другое дело, что заниматься этим будут помощники, а зарплата у них меньше.

С точки зрения граждан, если я пришел в суд, мне помогли, да ещё и бесплатно – так это же здорово. Для меня. А для общества? Если для суда дороже, то и для меня, как для налогоплательщика, тоже дороже. Тогда почему я, который в суд не хожу, должен платить за Иван Иваныча, который сутяжничает постоянно?

Но главное - моральный аспект. Когда люди больше узнают о медиации, становится очевидно – некоторые вопросы лучше решать без суда. Например, супруги разводятся, начинается делёжка. Хотя, может быть, зла-то они друг другу не особенно желают. И когда начинаешь говорить о детях, оказывается, что у них есть общие интересы. Им хочется, чтобы детям было хорошо. И удаётся их вывести из конфликта: да, они разойдутся, но не будут врагами. Это принесёт пользу их детям и им самим. Заметно, как люди меняются в ходе разговора, идут на компромиссы. И за это они готовы платить.

“Когда об услугах медиатора начнут говорить в обществе, люди перестанут судиться”

- При всех плюсах, почему бурного развития медиации не наблюдается?

С одной стороны, без поддержки государства и бизнеса – это произойдет нескоро. С другой стороны, медиаторов пока крайне мало из-за неудачной образовательной программы, подготовленной Министерством образования РФ. Она определена как переподготовка с получением диплома объемом более 500 часов, и, к тому же, очень дорогая. Еще она составлена таким образом, что делает невозможным подготовку преподавателей. Все, кто преподавал до января 2012 года – нелегитимны. Сначала они должны были пройти эти самые 500 часов, но до этого юридические лица должны были получить лицензию на обучение: замкнутый круг. Преподавателей нет, потому что они не учились. Учиться они не могли потому, что не было лицензированных образовательных учреждений. В целом, существует ряд спорных моментов, которые вызывают недоумение и различные вопросы.

Медиаторы приходят на площадку, где профессионально работают многие специалисты, например, юристы и адвокаты. Есть адвокаты, которые считают, что мы отнимаем у них работу. Есть менталитет. Есть просто незнание, о том, что медиация вообще существует. Ведь сейчас иногда в аудитории задаёшь вопрос, и люди не знают, что такое медиация. Путают её с медитацией. Кто-то вспоминает тот пластмассовый треугольничек, которым на гитаре играл когда-то в молодости – медиатор. Популяризация требует от нас объединения усилий.

Второй принцип медиации – конфиденциальность. Я не могу Вам сказать, что помог Иванову, Петрову, Сидорову и им стало хорошо. Значит, остаётся надеяться на сарафанное радио, на то, что Иванов, Петров, Сидоров сами расскажут своим друзьям.

Услуги медиатора должны передаваться «как поцелуй – из уст в уста!».

Когда об услугах медиатора начнут говорить в обществе, люди будут меньше судиться. Быстро ли это произойдет? Ну, хотелось бы при нашей жизни.США начали заниматься медиацией с 60-х - причём начали с детей, решая в школах проблемы сегрегации. И к 80-м вырастили общество, в котором медиация стала основным инструментом для решения любых конфликтов, в том числе – корпоративных. Поэтому один из наших проектов – школьная медиация.

“Медиация – это пропаганда здорового образа жизни в сообществе. Зачем судиться? Нужно просто договариваться!”

В США 89% конфликтов разрешаются через медиацию. А мы тут строим правовое общество и всех отправляем в «самый гуманный суд в мире», но почему-то после каждого вердикта начинаются жалобы, апелляции и прочее. Потому что как минимум одна сторона точно будет не довольна.

Судьи постоянно жалуются: у нас слишком дешёвый суд, маленькие пошлины. Я тоже считаю, что необходимо увеличить затраты на судопроизводство, тогда люди прекратят судиться по ничтожным поводам и начнут договариваться.

Я всё время вспоминаю суд в Сан-Франциско, на котором я присутствовал в 2004 году, где за 40 минут судья назначил 18 дел. Для наших судов – это не реально. А там секрет в том, что практически всем сторонам судья предлагает медиацию, и если все согласны, секретарь суда подыскивает для них независимых специалистов. Реально рассматривал судья только те дела, где люди пришли с адвокатами – то есть понятно, что они не желают мириться.

“Всё равно будущее – за медиацией”

- Какие конкретные пути продвижения медиации Вы используете?

Мы работаем с судами. Давно уже есть соглашение с Арбитражным судом СПб и ЛО. Наши медиаторы сотрудничают с районными и мировыми судами. Проводим регулярные семинары и тренинги в тех местах, где есть потенциальные спорщики: в торгово-промышленных палатах, в объединениях работодателей («Опора», «Деловая Россия»), в профессиональных объединениях. Ну и с юристами и адвокатами мы тоже стараемся работать. Участвуем в законотворческой деятельности: вот 23 апреля был Круглый стол в Совете Федерации. Мы договорились, что будем сотрудничать с Советом Федерации. 14 мая будет круглый стол в Государственной Думе.

Когда я занимаюсь консалтингом, теперь всегда анализирую: куда мне направить клиента, в суд или к медиаторам. Конкретный пример: человек пришел к нашим юристам, он директор предприятия и заработал конфликт с заказчиком. Кажется, куда? В суд? А он с руководством заказчика даже ни разу не разговаривал. Даже не знаком. Мы постараемся выйти на руководство и договориться: пользы будет больше. Неизвестно, как повернётся дело в суде и, если будет конфликт, заказчика он потеряет навсегда. Им обоим это не выгодно.

Я верю в то, что у человека должен быть выбор и 100% информации. Он может идти в суд, если не хочет договариваться или к профессиональному медиатору и заплатить ему деньги. Или к знакомому, и сказать: помоги. В 90-е конфликты разруливали братки, и часто – довольно профессионально. Я тоже бывал на таких «стрелках».

Тогда государство самоустранилось. Сейчас мы строим правовое общество и малиновые пиджаки исчезли. Государство сумело найти силы, чтобы эту нишу закрыть. Но зачем перегружать себя? Давайте поделимся! Вот медиаторы - пускай помогают обществу жить лучше. Разгрузить суды – попутная цель медиаторов. Главное – построить гармонию в обществе, чтобы мы не ругались, а договаривались.

Дарья Сергеева, ПравоПРЕСС (с).